Где-то в лесу опять раздался крик вороны, подул январский ветер, начал срываться то ли дождь, то ли снег. Я повернулась к Дане, глаза его в сумраке переливались неподдельной радостью, словно он, в самом деле, скучал. Никогда раньше Новиков не смотрел на меня так, будто душа рвалась к небу, будто небо – это я.

– Что? – смущенно прошептала, не в силах отвести взгляд.

– Говорю же – скучал, – ответил Даниил. Он буквально пожирал меня глазами, полминуты или чуть дольше, а потом не выдержал, наклонился и прильнул губами к моим губам. Сначала кротко, словно спрашивая разрешения. Я едва слышно выдохнула, хотя это больше походило на стон наслаждения, и Дан, явно уловив сигнал, рывком притянул меня к себе, с жадностью продолжая наш поцелуй.

Мы целовались с каким-то диким исступлением, неистово, жадно. Казалось, если остановимся – задохнемся. Я привстала на носочки, руками обвив шею Дани, а его руки по-хозяйски скользили по моей спине, пока с плеч не упал плед, в который я куталась минутой ранее.

Губы Дана оставляли на мне ожоги: скулы, шея, ключицы, кожа горела от сладких поцелуев. Я запрокинула голову, ощущая, как нарастал жар внизу живота, тело будто вибрировало, требовало большего. А потом Новиков резко отстранился. Он тяжело прерывисто дышал и смотрел полупьяным взглядом.

Секунд через пять, хотя мне показалось, прошла вечность, Даня охрипшим голосом произнес:

– Надеюсь, я прощен.

– Что? – прошептала, не скрывая улыбки. Дотронулась до шеи, проводя неуверенно ладонью в тех местах, на которых Дан успел оставить свой след.

– Иначе будут последствия, – усмехнулся Новиков. Он тоже улыбался, взгляд его напоминал прошлое: сейчас передо мной стоял человек из детства, тот, кого я любила всю жизнь. Улыбчивый, легкий, общительный, и безумно красивый.

– Последствия?

– Ага, а для них место неподходящее. Так, где там твой плед, замерзнешь же.

– Не под… – я одернула себя и тут же в очередной раз смутилась. Господи, он намекал на то самое?.. Выходит, я его… Ладно! Я много раз мечтала, что Дан будет моим первым мужчиной, в идеале – единственным. Особенно мне нравилось думать об этом ночью, перед сном или утром, после пробуждения. Нет, конечно, я не каждый день представляла себя рядом с Даней, но бывало.

– Обо мне думаешь? – спросил Новиков, словно видя меня насквозь.

– Конечно, о ком же я еще могу думать двадцать четыре на семь? – театрально качнула головой, закатив глаза.

Дан поднял плед и заботливо накинул его мне на плечи, продолжая разглядывать меня, словно перед ним карта сокровищ.

– Почему ты не хочешь общаться перепиской? – спросила, напоминая, что в двадцать первом веке придумали такую крутую вещь, как телефон, грех им не пользоваться.

– Ариш, – он моментально помрачнел, улыбка сползла с губ Дани. – Я не смогу с тобой переписываться, это будет слишком палевно. Но ты права, в случае чего мы должны быть на связи.

– У меня очень много вопросов, и хотелось бы получить на них ответы.

С минуту Новиков молчал, потом снова подошел к краю крыши, взглянул вниз и холодно произнес:

– Амелия стояла вот здесь в тот день, нерешительно смотрела на пустой двор академии.

Я замерла, вспомнив Вову, его расправленные в сторону руки. В горле застрял ком, ладони, казалось, покрылись коркой льда.

– Ты ее любил? – прошептала, боясь услышать правду.

– Когда я перевелся сюда, она буквально сразу меня заметила. Вообще эта девчонка была не из робкого десятка: сама подошла, протянула руку, представилась. Амелия буквально преследовала меня. Возможно, при других обстоятельствах я бы обратил на нее внимание – красивая девушка, почему нет? Но тогда из-за перевода, новой команды, учебы я… Даже не интересовался ее жизнью. У нас ничего не было, нас и друзьями-то назвать было нельзя.

Я подошла к Дане, мне хотелось взять его за руку и отвести от края крыши. Казалось, земля притягивала парня магнитом, казалось, туда манила сама Амелия.

– В октябре меня заметил Рогов, похвалил игру и пригласил на вечеринку братства. Туда ходили только избранные, и по какой-то причине туда захотела прийти и Амелия. Я согласился, выпил, расслабился, познакомился ближе со многими, особенно с Андреем. Думаю, его забавляли разговоры со мной. Да и мне общение с ним в какой-то степени нравилось. Дьявол подкупает речами, – Дан закрыл глаза, поджав губы. Он пошатнулся, и я, не выдержав, все-таки схватила его за руку, крепко сжав мужскую ладонь и пытаясь разгадать, что терзает сердце человека, которого я люблю.

– На той же вечеринке Рогов подошел и к Амелии, они о чем-то поговорили, он глумливо улыбнулся, а в ноябре она спрыгнула с этой крыши.

– Ты… – я сглотнула. – Думаешь, это как-то связано?

– Я не думаю, я знаю, – с безысходностью в голосе произнес Новиков. – Андрей прекрасно был осведомлен, что Амелия учится по стипендии, у нее нет за спиной влиятельного папы, который разнесет вдребезги всю академию за дочку. Также он знал, что на деньги, которые получает Амелия, живут ее безработная мать и годовалая сестра.

– А это здесь причем?

– Рогов предложил Амелии сделку: в обмен на мое внимание она сыграет в игру, – на слове «игра» Даня скривился, словно сама реальность вызывала в нем отвращение.

– В игру?

– Амелия не сразу согласилась, она прекрасно знала, что братство – опасные ребята. А потом ее мать спуталась с каким-то алкашом, и им срочно понадобились деньги. На кону стояло многое: решение финансовых проблем, независимость, даже я, – Новиков с горечью усмехнулся.

– О какой игре ты говоришь?

– Игры бывают разными, в тот раз игроков было трое: два парня и Амелия. Их накачали наркотой, привезли на поле, тут недалеко, километрах в двадцати от академии. Кругом ничего и никого, только голодные волки.

В грудь словно вонзили осколок, когда я услышала про волков.

– Что было дальше? – прошептала, облизнув пересохшие губы.

– Амелия проиграла, стала зависимой.

– Что? – глухо спросила.

– Она изменилась, все вокруг это заметили, кроме меня. В один из дней Амелия ворвалась ко мне в комнату, на ней была лишь пижама, даже обуви не было или носков. Она несла какую-то несуразицу, я толком не понял и главного не заметил – клочка бумаги у себя в кармане брюк.

– Господи! – я прикрыла ладонью рот, ужасаясь от слов Дани.

– Через три дня ее нашли мертвой, – фраза прозвучала как приговор, словно это Новиков был виноват в смерти девушки, словно он изнывал от чувства вины.

– Что было в той записке?

– Одно слово – помоги. Она искала спасения, металась, а я не увидел.

По спине вдоль позвонка прошелся холодок.

– Дань, ты не…

– Поэтому я должен остановить все это, положить конец проклятым играм, цена которым жизнь! – процедил сквозь зубы Новиков, под кожей на скулах парня заходили желваки. Он смотрел прямо перед собой, вдаль, на мрачный лес, на воронов, парящих над стволами высоких деревьев.

– А как же полиция? Давай, дадим показания, и дело…

– Ариш, – Даня повернулся ко мне, взял за руки, переплетая наши пальцы. Он сейчас походил на отца: такой же серьезный и бескомпромиссный. – Связи решают все, пока дело не предано огласке. А для этого мне нужен телефон, на который Володя снимает чертовы игры.

– Хорошо, – кивнула я, натянуто улыбнувшись. – Где он находится? Давай я тебе…

– Нет! – прорычал строго Новиков, не сводя с меня пронзительного колючего взгляда. – Не смей, слышишь! Не смей лезть в это! Ты уже привлекла внимание Рогова, хватит!

– Ты один не справишься, – прошептала я.

– Я не справлюсь, если ты станешь их мишенью. Арина, держись от братства как можно дальше! Моя бы воля, я бы отправил тебя домой, но уже поздно. Проклятье…

– Я никуда не поеду! Я тебя одного здесь не оставлю. Можешь говорить, что хочешь! – мне хотелось звучать уверенно, но голос дрожал, да и меня саму потряхивало от безумной правды.

– Просто держись подальше от Рогова, хорошо? Я не хочу тебя потерять.