– Все плохо! – прострел, два слова, как пуля навылет, у меня едва не подкосились ноги.

– В смысле? – глухо спросила я.

– Я вернулась в комнату, а там записка: «Я ушла на свидание с Ковалевым».

– Но это же всего лишь свидание, Даш. Ничего такого… – искренне не поняла волнения подруги.

– Да вы дуры что ли обе? Ты! – Синицына перевела грозный взгляд на Новикова, который снова вытащил телефон из кармана. – Сегодня ведь ночь храбрых?

– Что за ночь? – я вдруг ощутила себя единственной, кто ничего не понимает. Взглянула на Дана, тот лишь молча засунул мобильник обратно в карман и кивнул.

– И Ковалев просто так пригласил, по-твоему, Лесю на свиданку? В ночь храбрецов? Но у нее иммунитет! – продолжала вопить Дашка.

– Скорее всего это ловушка, – выдал Новиков громко и обреченно вздохнул.

– Если с ней что-то случится… – прошептала Синицына, ее грудь ходила ходуном от нервного напряжения.

– Давайте просто найдем Лесю! Где будет проходить эта…

– Нет! – категорично заявил Даниил. – Идите обе в комнату, все будет в порядке с вашей подругой.

– А если не будет? – прикрикнула я, отчего-то раздражаясь чрезмерному спокойствию Дана. Будто он говорил о каком-то роботе, а не человеке. Если братство довело Амелию до ручки, то где гарантия, что они и с Лесей не сотворят подобное?

– Арина, – процедил, не размыкая губ, Новиков, смотря прямо мне в глаза. В его голосе звучала сталь и бескомпромиссность. Я вдруг четко осознала: он не примет моего решения, не позволит действовать так, как хочу я.

– Найди ее, – тихо произнесла, отводя взгляд в сторону. – Я не прощу себе, если с ней что-то случится.

– Идите в комнату, – казалось, фраза прозвучала с нотками облегчения. – Мне пора. С Лесей будет все нормально.

– Угу, – кивнула я, не в силах произнести ни слова.

Даня не поцеловал меня на прощание, я не заметила, смотрел он или нет в нашу сторону, когда уходил. Отчего-то сердце сжалось, словно его обмотали колючей проволокой. Я облизнула пересохшие губы, терзаясь в смятении.

– Пошли? – спросила Дашка, в коридоре послышался звук закрывающейся двери – Даня покинул корпус.

– Ты знаешь, где будут проходить эти… игры?

– Могу только предположить… – помялась Синицына, теребя рыжие пряди волос, завязанные в хвост.

– Давай просто сходим туда и убедимся сами?

– А Новиков? – с опаской шепнула Даша, оглядываясь.

– Насчет него не беспокойся.

– Ладно, – согласилась девушка, неуверенно кивнув.

Мы взяли куртки в комнате и пошли туда, где могла проходить так называемая игра. Дашка и сама толком о ней не знала: слышала краем уха, что точной даты не бывает, по какому принципу выбирают игроков – тоже неизвестно, сказала, что в этом году сходка будет за старым двухэтажным ангаром, который скрыт за высокими елями, в десяти минутах ходьбы от академии.

Идти по вечернему лесу было страшно: то справа сук обломился, то ветер завыл, да так жутко, словно монстр скребся за нашими спинами, где-то высоко над лесом разлетелся эхом крик ворона, а потом совы.

Я куталась в куртку, то и дело оглядываясь, а Дашка подсвечивала дорогу фонариком телефона. В какой-то момент подумалось, что идти сюда было бестолковой идеей. Да кто в здравом уме ночью придет в лес проводить игры? Но когда мы вдали увидели свет, услышали голоса, все встало на свои места.

Спустившись со склона и остановившись в тени маленькой пышной сосны, мы с Синицыной замерли, наблюдая крайне странную картину. Между двумя высокими железными бочками (почти под пять метров в высоту) находилась толстая доска, создавая подобие деревянного мостика. И у основания этой самой доски стояла Леся.

Глава 28. Даниил

Мне тесно в этом теле:

Плоть причиняет боль.

Я холоднее Хеля,

Я истинное зло...

Рогов явно дал понять, что пора выбрать сторону, где лишь одна являлась верной. На деле я давно определился, а точнее – покорно оставался на своей. Теневой, но правильной. Всякий раз мне приходилось натягивать капюшон на лицо, обличаться в чёрное и с показательным упоением наблюдать за проделками братства. И вот сегодня, будучи в окружении безумных деспотов, я молчаливо следил за игрой, у которой стёрлись все границы.

Подружка Арины. Она в шаге от смерти. Но едва ли это понимает.

Егор накачал её наркотой, тем самым наругавшись над сознанием девушки. Об этом знал безмала каждый – парни из братства, захлебнувшаяся в криках толпа, – но никто не попытался тому попрепятствовать. И даже я, ведь целью являлось другое. Мне был нужен чёртов мобильник, что хранил в себе кладезь улик, ибо только он мог поставить точку в изощрённых забавах.

– Только посмотри, как малышка смотрится в кадре, – пребывая точно в экстазе, пропел Демидов. Он повис на моём плече, трясся перед лицом экраном мобильника. Живые кадры, поставленные на запись, выкручивали внутренности. – Вот такое кино меня действительно возбуждает. Мурашки так и кусают, – игриво содрогнулся он.

Леся стояла на вышке слегка шатаясь, на самом краю «бездны» и не думала спускаться обратно. Пустые глаза смотрели прямо перед собой. Её лицо выражало полное равнодушие, как если бы она заскучала за просмотром немого кино. Знала бы девчонка, что стала героиней реального хоррора, в одно мгновение переосмыслила бы многое. Впрочем, сейчас это была не Леся, а очередная марионетка Рогова, с которой он планировал попрощаться.

Андрей любил свои игрушки. Он любил их ломать.

Тем временем зеваки продолжали улюлюкать, подгоняя девушку бездушными воплями: «Давай! Сделай этот чёртов шаг!», «Мы требуем зрелища!», «Ну же, красавица! Всё не так страшно!». К счастью, их просьбы оставались неуслышанными, ведь блондинка пребывала в прострации.

– Она ведь может умереть, – произнёс я мысли вслух.

– Возможно, – хмыкнул Вова. – Без риска не было бы и веселья.

Я продолжал пялиться вверх, как завороженный.

– Мы можем убить её, понимаешь? – голос пропал. – Отобрать жизнь ради забавы. Потому что мы просто хотели веселья…

Достучались до Вовы разве что только черти.

– Ох, брось, Данилка! Ты не в первый раз на игре. К чему вся эта речь, похожая на детский плач? Ведёшь себя как маленький, ей-богу!

– Не упоминай имя господа без особой на то надобности, – послышался голос Рогова. Мгновение, и его тёмная фигура возникла перед нами. – Дьявол же не так принципиален. Он тщеславен и силён, когда о нём говорят.

Блондин нахмурил брови и отмахнулся от Альфы.

– Уже давно всем ясно, что ты мастак нести чушь с необычайно умным лицом. Этот обволакивающий голос, пронзительный взгляд… В твоей родне были цыгане? Из тебя бы вышла чудная прорицательница.

На это Андрей лишь покачал головой. Весьма предсказуемо, ведь парень пребывал в расположении духа. Сегодня он был королём вечеринки. Сходбища, что являлось для него смыслом жизни.

– Рад, что ты с нами, – улыбнулся он мне. – Я бы огорчился, если бы ты пропустил мероприятие.

– Мероприятие? – фыркнул я. – Мы что, на детском утреннике?

Рогов задумчиво постучал пальцем по губам.

– Хм, параллели явно имеются. Свора горлопанов, требующих представление. Сказочный персонаж и, наконец, мы – воспитатели, что всё это устроили, – Андрей вовсе просиял. – Да и сладкое вот-вот окажется на тарелке.

За идиотской речью пришло огорчение. Заскучав, Вова бросился развлекать толпу, тем самым лишив шанса выкрасть мобильник. Он размахивал руками и кричал что-то невразумительное, а студенты яро его поддерживали. Тогда я понял истинное определение хаоса.

Хаос – это мы и всё то, что нас окружает. Мы растим его в себе и сеем по миру. И что для единиц безумие – для нас в порядке нормы.

– Давай, птичка! Докажи, что умеешь летать! – эхом разносилось по округе.

Я словно попал в другую реальность. Изуродованные азартом лица, кривые улыбки, рискующая жизнью мученица и нарастающий запах смерти – всё это был не сон, а долбанная реальность.